Ольга Лашкова
Святитель Дмитрий Ростовский и Четьи-Минеи

Статья опубликована в газете «История». № 11, 2007 г.

С первых веков христианства события из жизни святых, поражавшие и восхищавшие современников, старательно запоминали и записывали. Позже рассказы о святых стали собирать в сборники, располагая по дням их памяти.

Такой вот работой и занимался человек, о котором идёт речь. Он много лет трудился, собирая жития святых из самых разных источников, в том числе иноземных, переводил их на русский язык, редактировал, собирал для чтения по месяцам в сборники, которые называются Четьи-Минеи (минея – месяц по-гречески). Наш рассказ посвящён святителю Дмитрию, митрополиту Ростовскому, образованнейшему человеку своего времени.

Даниил (таково мирское имя Дмитрия) родился в 1651 г. на Украине, в небольшом местечке Макарове в 40 верстах от Киева. Родители его были люди простые, из казаков. Однако отец Даниила, Савва Григорьевич Туптало, дослужился до звания сотника и впоследствии получил дворянское звание. О матери известно только её имя – Мария.

В те времена за Украину (или Малороссию, как её тогда называли) шла ожесточённая борьба между Польшей, Россией и Турцией. Как известно, в 1654 г. часть Украины, находившаяся на левом берегу Днепра, воссоединилась с Россией. Но война продолжалась, то затихая, то вспыхивая вновь, за правобережную Украину.

Семья Саввы Григорьевича вскоре переселилась в Киев. Сотник оставил военную службу. Он стал ктитором (управляющим) киевского Кирилловского монастыря.

Даниил начал учиться грамоте в родительском доме, и у него обнаружились прекрасные способности. В те годы в Киеве находилось прославленное Братское училище, основанное украинским митрополитом Петром Могилой. В эту духовную школу поступил Даниил. И здесь наставники обратили внимание на отличные способности подростка, их привлекли и его скромность, непоказное благочестие. Даниил сторонился увеселений, главным его увлечением была сама учёба.

На старших курсах юноша изучал поэзию и риторику. Он овладел приёмами и оборотами речи, которые впоследствии применял в своих сочинениях и проповедях.

Даниил, однако, проучился в училище лишь до 18 лет. Киев был захвачен поляками, и духовную школу закрыли. Много лет она оставалась в запустении. (Впоследствии училище, или коллегию, как его называли, преобразовали в Киевскую Духовную академию.) А юноша, следуя влечению сердца, через три года поступил в Кирилловский монастырь, где ктитором служил его отец. Настоятель монастыря хорошо знал Даниила, это был бывший ректор Братского училища Мелетий Дзик, известный своей учёностью.

Здесь в 1668 г. Даниил принял монашеский постриг с именем Дмитрий (в честь святого Дмитрия Солунского) и стал вести подвижнический образ жизни, столь соответствующий его натуре. Вскоре Дмитрия посвятили в иеродиаконы. В этом служении оставался он около 6 лет. О прекрасных способностях отца Дмитрия узнал архиепископ Черниговский Лазарь Баранович, учёный муж, пользовавшийся на Украине особым уважением. Он позвал к себе в Чернигов молодого диакона и рукоположил в иеромонаха. Так 25-летний отец Дмитрий стал священником и проповедником при кафедральном соборе. Находясь рядом с владыкой Лазарем, он имел счастливую возможность углублять и расширять своё образование.

Яркие, энергичные проповеди отца Дмитрия привлекали людей, и вскоре его имя стало известным не только на Украине, но в Литве и Польше. Различные обители приглашали к себе отца Дмитрия, монахи и миряне хотели слышать его вдохновенное слово.

Отец Дмитрий начал странствовать по монастырям, посетил Литву, год проповедовал в Слуцке. Однако и Киев, и Чернигов звали его обратно. Велика была к нему всеобщая любовь…

Гетман Украины Самойлович, услышав о замечательном проповеднике, пригласил его к себе в Батурин. В конце концов отец Дмитрий переехал в этот город, предпочтя его Киеву, который находился под страхом нашествия турок. Вся заднепровская Украина стонала от их опустошений.

Гетман указал отцу Дмитрию для жительства Николаевский монастырь под Батуриным. Отсюда молодой иеромонах продолжил свои поездки по монастырям.

Вскоре отец Дмитрий стал игуменом монастыря. Прошло некоторое время, и он ощутил, что эта должность отвлекает его от учёных занятий. Он сложил с себя настоятельство, но остался в обители. Однако отец Дмитрий предчувствовал, что ему предстоит ещё не раз переменить место пребывания. «Бог знает, где мне суждено преклонить голову», – записал он как-то в дневнике, который вёл постоянно.

Вскоре его пригласили переселиться в Киево-Печерскую лавру для составления сборников житий святых. Надо сказать, что к этому времени уже существовали Четьи-Минеи, книги для чтения, состоящие из житий святых. Однако всё это требовало большой работы по уточнению, дополнению, новым переводам текстов. К тому же древние патерики (сборники, содержащие как жития, так и нравоучительные изречения святых отцов) надо было изложить языком, доступным для современников. Это был труд, требующий и терпения, и богословских знаний, и литературного дара.

Ценя учёность и способности отца Дмитрия, Киево-Печерский игумен Иннокентий Гизель поручил ему эту работу. Отец Дмитрий в 1684 г. приступил к описанию житий святых.

Это сделалось его постоянным занятием, которое он продолжал и в иноческой келье, и в сане настоятеля, и став епископом – и так до конца жизни.

С большим воодушевлением работал отец Дмитрий в лавре, проводя за рукописями и дни и ночи, иногда он ложился спать за час до утрени. Однако вскоре он был опять назначен настоятелем Николаевского Батуринского монастыря. Это назначение утвердил новый киевский митрополит Гедеон, происходивший из знатного рода князей Святополк-Четвертинских. Поставлен владыка Гедеон был Московским патриархатом, которому тогда подчинялась Киевская кафедра. Всё это имело огромные последствия для отца Дмитрия. Как опытный теолог, он принимал живое участие в решении сложных богословских вопросов, и о нём узнали в Москве.

Началась переписка по поводу Миней с московским патриархом Иоакимом. Отец Дмитрий сообщил, что написал первые книги житий, и они были прочитаны в Киево-Печерской лавре, одобрены и могут быть напечатаны. Однако из Москвы ответа не последовало, и лавра самостоятельно приступила к изданию трудов отца Дмитрия. Патриарх, узнав об этом, посчитал печатание преждевременным и остановил его, но самого Дмитрия одобрил. Рукописи перепроверили, и книги были напечатаны позднее.

Вскоре отцу Дмитрию представился случай поехать в Москву, сопровождая гетмана Мазепу, везшего донесение. Время было тревожное, в столице бунтовали стрельцы, поддерживающие царевну Софью, пытавшуюся захватить власть.

Отец Дмитрий был представлен вначале царю Иоанну, а потом и юному Петру, находившемуся в Троице-Сергиевой лавре, куда он бежал от сестры и преданных ей стрельцов, собиравшихся его убить.

Отец Дмитрий, пробыв некоторое время в Москве и получив благословение от патриарха Иоакима, вернулся в свой монастырь и с жаром взялся за работу. Теперь его труд имел значение не только для Украины, но и для России.

Вскоре после возвращения отца Дмитрия на Украину скончались один за другим патриарх Иоаким и киевский митрополит Гедеон. Новый патриарх всея Руси Адриан утвердил киевским митрополитом настоятеля Киево-Печерской лавры Варлаама Ясинского, который хорошо знал отца Дмитрия. Из Москвы новый митрополит привёз ему грамоту с благословением на продолжение работы по составлению житий святых. В ответ отец Дмитрий, поблагодарив патриарха, попросил прислать ему Великие Четьи-Минеи, составленные митрополитом Макарием в XVI в., трёх осенних месяцев.

Осознав важность порученного ему дела, игумен снова отказался от настоятельства, затворившись в уединённом домике-скиту для углублённой работы. Через некоторое время отец Дмитрий подготовил новую часть житий и отвёз их в лаврскую типографию.

Новый киевский митрополит перевёл отца Дмитрия в Киев, настоятелем в Кирилловский монастырь, где продолжал служить ктитором его столетний отец.

Но и здесь ему не пришлось надолго задержаться. Каждый украинский архиерей хотел привлечь его в свою епархию. Поэтому вскоре отец Дмитрий стал игуменом двух черниговских монастырей, получив сан архимандрита.

Новый сан лишь добавил ему смирения и усердия, и по-прежнему жития святых оставались его главной заботой. Впереди его ждали новые книги Миней (за март, апрель, май), которые лаврская типография напечатала в 1700 г.

Император Пётр желал найти священнослужителя для распространения христианства среди народов Сибири, а также в Китае. Такого пастыря ждала кафедра епископа в Тобольске, тогдашней сибирской столице. Подходящего для этого человека царь решил искать на Украине, где были духовные школы, которые готовили проповедников и миссионеров. Выбор царя пал на архимандрита Дмитрия как «инока доброго и учёного и благого, непорочного жития». Ему было предписано явиться в столицу и взять с собой двух монахов для обучения китайскому и монгольскому языкам.

Приехав в Москву, архимандрит уже не застал в живых патриарха Адриана. (Он оказался последним патриархом всея Руси до 1917 г., поскольку царь Пётр в 1721 г. упразднил патриаршество, а Православную церковь возглавил Святейший Синод.)

Уже через месяц отца Дмитрия рукоположили во епископа Сибирского. Но вскоре он понял, что не сможет выполнять возложенные на него обязанности. Давал знать о себе возраст – 50 лет, а владыка Дмитрий и в молодости не отличался крепким здоровьем, которое теперь было ослаблено напряжённым трудом и новыми заботами. Ему было бы трудно переносить суровый климат Сибири. Кроме того, он не имел бы возможности уделять время для занятий по составлению житий. Всё это так встревожило владыку Дмитрия, что он тяжело заболел.

Однако, к его облегчению, царь Пётр, узнав о состоянии нового епископа, позволил ему остаться в Москве, чтобы ждать назначения в епархию, более близкую к столице.

Около года владыка прожил в келье знаменитого кремлёвского Чудова монастыря, который населяли учёные монахи, и занимался привычной работой. В столице очень полюбили составленные им Четьи-Минеи, которые стали настольными книгами москвичей. Его общества искали люди для духовной беседы. Царица Параскева Фёдоровна, вдова царя Иоанна Алексеевича, особенно ценила общение с владыкой Дмитрием, частенько посылая ему блюда со своей трапезы и одежду, выражая этим, как было принято в то время, знаки глубочайшего уважения.

Когда в Ростове скончался митрополит Иоасаф, владыку Дмитрия перевели на опустевшую кафедру. А для проповеди в Сибири на Украине подобрали другого кандидата, который и крестил во Христа сибирские народы, – владыку Филофея (Лещинского).

Для святителя Дмитрия начался новый период жизни – он стал архиереем, но своих прежних занятий, конечно же, не оставил.

В своём дневнике святитель отметил: «1702 г., марта 1-го, в неделю вторую Великого поста взошёл на престол мой в Ростове…». Поселился он на ростовском митрополичьем дворе, в скромных покоях. Сам же двор, называемый в наши дни Ростовским кремлём, был окружён высокими стенами с башнями, в нём находились многочисленные храмы и каменные палаты. Кафедральным храмом Ростова был (и вновь стал им в 1990-х гг.) монументальный Троицкий собор. Здесь митрополит стал проводить богослужения и обращаться к верующим с живым словом проповеди.

Став духовным руководителем епархии, он внёс в отношения с прихожанами атмосферу доверия и любви. В начале своего служения он сказал им: «Да не смущается сердце ваше о моём к вам пришествии… да не послужите мне, да я послужу вам. Я пришёл к вам с любовью, не скажу, как отец к чадам, но как брат к братьям, как друг к любезным друзьям».

6 января 1703 г. епископ Дмитрий записал в дневнике: «…преставился отец мой Савва Григорьевич и погребён в монастыре Кирилловском-Киевском… вечная ему буди память». Словами о кончине 103-летнего отца и заканчиваются записи владыки Дмитрия. Больше он дневника не вёл, отделив и этим свою прежнюю жизнь с привязанностью к родителям от новой, полной служению Богу, практическими делами и заботами о множестве людей. Последние годы жизни митрополита окружала ростовская паства, ставшая его семьёй.

До приезда владыки Дмитрия в Ростове не слышали пастырских проповедей. В городе не было духовного училища. Священники не были достаточно образованы, чтобы обращаться с амвона с живым евангельским словом, не всегда понимая важность возложенного на них сана.

Митрополит принимает решение открыть в Ростове духовное училище на собственные деньги. Это было второе в России училище после московского, и учиться в нём могли 200 человек.

Владыка сам руководил училищем и преподавал в нём. Летом он приглашал семинаристов к себе в загородный епископский дом, и во время каникул сам занимался с молодыми людьми.

Тем, кто оканчивал курс, он давал места при церквах, где вначале они служили алтарниками и чтецами. Так удалось ему воспитать много замечательных пастырей. Время это было трудным. Длительная война со шведами, последствия церковного раскола ослабляли государство, которое решительно, крутыми мерами строил царь Пётр. Была великая нужда и в людях, и в средствах. Архиерейский дом в Ростове оскудел, но то немногое, чем пользовался святитель Дмитрий, он отдавал на помощь училища, на поддержку духовенства и обнищавших людей.

За первые два года жизни в Ростове владыке Димитрию удалось закончить последнюю летнюю часть Четьи-Миней (июнь, июль, август) и отправить в Киев для печати.

Митрополит часто посещал Ярославль, второй по значению город в своей епархии. Однажды он узнал, что людей здесь особенно встревожил указ царя Петра о брадобритии. Лишение бороды они считали искажением образа Божия и не хотели подчиняться указу.

Святитель потом рассказывал, как после литургии его остановили два не старых ещё человека и спросили:

— Как нам поступить? Может, лучше головы на плаху положить, чем брить бороды?

— А что быстрее отрастёт, отсечённая голова или борода?

— Борода.

— Ну так лучше бороду не щадить, которая отрастает после бритья, чем голову, — шутливо разрешил спор святитель.

Это был один из случаев его состязания с раскольниками-староверами.

Для своей паствы он постоянно писал духовные наставления в виде вопросов и ответов о вере.

Как упоминалось выше, в это скудное время средств у ростовского архиерея было мало. Даже лошадей своих для необходимых разъездов он не имел. Впрочем, бедность он принял с ранних лет вместе с иноческим образом.

По окончании своего многолетнего труда по составлению житий святых владыка Дмитрий задумал познакомить читателей с историей Церкви в древние её времена. Для написания этой книги стал он собирать церковные летописи, славянские, греческие, латинские. Святитель погрузился в новую большую работу. Однако дела епархии занимали у него много времени, и владыка предчувствовал, что этот труд не доведёт до конца. Так и получилось.

Удивительно быстро написал он большую и сложную книгу против раскола, собрав изустные сведения о сектах и толках староверов. Эта книга стала последним трудом святителя.

В это время было ему 58 лет, из которых последние семь он служил в Ростове.

Чувствуя приближение своего часа, святитель Дмитрий написал завещание, где отразилась его душа, наполненная любвью: «Не собрал я имения, кроме книг святых, ни злата, ни серебра, ни излишних одежд…» Это завещание передал он своему другу местоблюстителю Патриаршему Стефану Яворскому, и они дали друг другу обет, чтобы тот, кто переживёт другого, совершил погребальную службу над умершим другом.

В день своих именин – Дмитрия Солунского – он служил по обычаю литургию в соборе, но был уже не в силах говорить проповедь. Один из певцов читал приготовленный им текст по тетрадке. Святитель же сидел в царских дверях, изменившийся в лице от тяжкой болезни.

В тот день были у него посетители для духовной беседы, а одна инокиня, жившая недалеко от архиерейского дома, настоятельно просила навестить её. Святитель решился и пошёл к ней, полагая, что движение будет ему на пользу, но обратно с трудом добрался до своей кельи. Его мучил удушливый кашель. Потом он позвал к себе певчих и попросил исполнить духовные гимны, который сам некогда составил. И зазвучали замечательные песнопения: «Иисусе мой прелюбезный! Надежду мою в Бозе полагаю! Ты мой Бог, Иисусе, Ты моя радость!»

Святитель Дмитрий внимательно слушал пение, прислонясь к печке. Потом он попросил остаться одного из певчих, которого особенно любил, и начал рассказывать ему самыми простыми словами о своей жизни. Затем проводил певчего до двери и поклонился ему, благодаря за то, что тот много трудился, переписывая его сочинения. Святитель отпустил всех своих служителей, как бы желая отдохнуть, и затворился в келье.

На рассвете вошедшие служители нашли его на коленях, будто молящегося, но обнаружили, что святитель Дмитрий уже скончался.

По обычаю троекратно ударили в большой колокол. Усопшего облекли в епископские одежды, а под голову положили сочинения, написанные его рукой. Весь город пришёл к нему.

Святителя Димитрия перенесли в кафедральный Троицкий собор, где погребались ростовские митрополиты. Около месяца совершались над ним панихиды. В последних числах ноября прибыл в Ростов Патриарший местоблюститель Стефан, чтобы исполнить обет, данный другу. Он напомнил, что святитель Дмитрий завещал похоронить себя в ростовском Яковлевском монастыре. 25 ноября в сопровождении многочисленного духовенства и народа с пением и плачем перенесено было тело святителя на завещанное им место.

После смерти митрополита составленные им Минеи и другие литературные произведения продолжали оставаться любимым чтением для многих людей. В 1763 г. святитель был причислен к лику святых. Были обретены его мощи, которые поместили в красивую серебряную раку. Императрица Екатерина II повелела выстроить в Яковлевском монастыре огромный Дмитриевский собор, посвященный святителю. Стены его украсили фресками с изображением событий жизни прославленного митрополита. Дни его памяти всегда сопровождались большим стечением народа. В обитель приезжали и простые люди, и императоры Российские, и все получали духовную помощь. По-прежнему, велика была к нему всеобщая любовь. 40 лет при мощах святителя Дмитрия пребывал гробовой старец иеромонах Амфилохий. Каждый день он молитвенно предстоял перед гробом любимого святого, оставляя для сна лишь 5 часов.

Сегодня ансамбль Ростовского Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря поражает красотой и мощью. В летнее время обитель утопает в цветах, которые так любил святитель Дмитрий. В 1991г. в Яковлевский храм вернулись его мощи, которые в атеистические времена находились в музее.

Великий подвижник, собиравший в течение жизни жития святых, после кончины своей и сам был вписан в Четьи-Минеи последующих выпусков – 4 октября н. стиля (день обретения мощей) и 10 ноября н. стиля (день кончины). А его книги, 12 томов Миней (по числу месяцев), проповеди и другие произведения переизданы и в наши дни и снова находят своего читателя.

По житию святителя Дмитрия Ростовского

Ольга Лашкова