Константин Семенов.
Выставка фотографий Георгия Колосова в Коломне

О том, как возникла дружба-сотрудничество Георгия Мстиславовича Колосова, на мой взгляд единственного, а потому и непревзойденного фотохудожника в православном христианстве, с Коломенским женским Новоголутвиным монастырем лучше всего рассказано текстах самого маэстро. Результатом стал выход Колосова из некоторого творческого тупика, в котором он пребывал после его же выставки «Почти весь Колосов» в Московском музее Архитектуры осенью 2005 г. Тогда Георгий выплеснул всё самое-самое за последние 25 лет, 250 листов.

Разумеется, прежде, чем обнародовать этот текст, я показал его Колосову. Он меня поправил: тупика не было, он просто решил, что с него хватит, а нынешняя выставка вывела его из очередного творческого самоотречения, которое он декларировал. Ему внутри себя виднее, чем мне со стороны…

Я утверждаю всё это вполне уверенно, потому что Господь распорядился нам с Колосовым работать дежурными по нашему храму уже 6,5 лет, что дало мне возможность быть неравнодушным наблюдателем и первосмотрителем всех его фотосвершений. См. также мою статью о нем «Мягкорисующая молитва» в журнале «Истина и жизнь» № 1 за 2005 год и, в первописаном виде, в моей книжке «Маленький камень в крепостной стене».

Открытие выставки состоялось в выставочном зале Новоголутвина женского монастыря 6-го февраля 2007 г., в день именин настоятельницы монастыря игуменьи матушки Ксении.

Для основательного, шаг за шагом, описания события у меня не хватит уверенности, что это надо – скрытая лень. Ограничусь калейдоскопом отдельных впечатлений.

Коломна – город, который я давно люблю.

Коломна – старинный город, город трех рек: Оки, впадающей в нее Москвы, в которую в свою очередь вливается Коломенка.

В Коломне 650 лет тому назад собралась идущая на Мамая рать князя Дмитрия, после страшной по потерям сечи ставшего Донским.

В Коломне три монастыря и мною несчитано церквей.

В Коломне единственный на всю Московскую область трамвай.

Начальником коломенской тюрьмы был до выхода на пенсию подполковник Сергей Васильевич Галкин, верующий христианин, потомственный коломенец. Его заместитель по воспитательной работе – надеюсь, он и нынче там же, подполковник Горобец Юрий Владимирович. Тоже потомственный коломенец. С такой фамилией и таким обличьем? Такие круглые лица – только у наших южных братьев. Его прадед приехал сюда из Полтавы на машиностроительный завод. Тут родился и дед Воробушка, и отец, и он сам. Поди ж ты! Осьмушка Украины пересилила-проступает через семь осьмых Великороссии. Так вот, Юрий Владимирович тоже верующий православный христианин. Водил он нас как-то, когда мы привезли к ним книги для заключенных, по храмам Коломны, и кто бы видел с каким святым благоговением этот тюремщик – по профессии, не затмившей в нем веру, подходил к иконам…

В Коломне я бывал по необходимости, но чаще просто потому что, повторюсь, люблю этот город, не менее полутора десятков раз и полагаю там бывать еще…

В том женском монастыре, куда Колосов пригласил нас на открытие своей выставки, меня – нет, не удивили – согрели улыбки насельниц. Четкое свидетельство того, почему серия их портретов называется «Сестры радости»…

Собственно, еще тогда, когда мы туда приезжали со Стасом Стасенко в 2003 и 2005 годах, я обратил внимание, но – (честное-пречестное слово) не удивился этим радостным улыбкам, и в свою очередь порадовался, за них, за этих женщин, разного возраста, от совсем юных, почти отроковиц, до – впрочем, сильно пожилых не помню. Монастырю всего 15 лет после его возобновления. Впервые я тот монастырь видел до начала возрождения и – будучи еще некрещеным, но на грани того, горевал по поводу мерзости его запустения.

Колосов за короткое время побывал в Новоголутвином несколько раз, познакомился со всеми, и буде у него появится желание, сам расскажет о каждой.

…Я давно считал, что формату фотографий Колосова не повредило бы быть побольше. В монастыре это исполнили, и впечатление многократно усилилось.

Серию «Воистину воскресе» Колосов начал еще в 2002 году, снимая на каждую страстную седмицу и Пасхальную ночь в нашем храме и на улице, с большими выдержками и мультиэкспозицией. Снимал, не всегда ясно представляя, что хочет получить, по наитию. Судя по результату, наитие шло Сверху. И вот, многократно увеличенные, расположенные в тщательно продуманном порядке, с двумя-тремя словами из Евангелия под каждой, и – не часто меня охватывает такое мощное, до нервно-восторженной дрожи молитвенное чувство...

По-новому для меня открылась и серия «Всякое дыхание», то, что я условно называю макросъемкой, недоумевая, почему у Колосова это слово вызывает такое неприятие. Объект съемки – травинки, вмерзшие в лед, пожухлые листья, язычки пламени на веточках, струи потока… Увеличенный формат позволил раскрыть красоту и совершенство этих земных малостей.

Серию «Сестры радости» я уже упоминал.

Всё это видано, и неоднократно, у нас в дежурке на столе. Но снова – моё постоянное сравнение: Золушка замарашкой у очага, и она же – на балу...

…С советских времен сторонюсь всех и всяческих официальных торжеств. Но и здесь всё было тепло и сердечно. Мэр Коломны, который не исключено, на самом деле ее градоначальник, – если и не воцерковленный христианин, то, в любом случае, человек, уважительно относящийся к вере. И его выступление, и слова, сказанные матушкой Ксенией, и вообще, вся торжественная часть, была теплой, сердечной и без малейших признаков официоза.

Своим негромким голосом и, слегка заикаясь, Колосов поблагодарил матушку Ксению и всех, кто так или иначе принимал участие в организации выставки, закончил своё немногословие стихами. А я смотрел и понимал, что присутствую при большом и важном событии в жизни друга. В паре мы каждый четвертый день поддерживаем порядок в храме; по возможности, кормим зашедших голодных бездомных; обсуждаем, порою в горячем споре, наиболее нас тронувший стих Священного Писания; при отсутствии священника служим жилеткой, кому это позарез; собираем и выносим мусор; подстраховываем того из нас, кто прилег подремать в тихую минуту, или того, к кому пожаловали гости…

И очень хорошо, что мы такие разные. Со своим отражением в зеркале особенно не поговоришь.

Там, в выставочном зале монастыря, слушая Колосова, я чувствовал, что он как будто не совсем здесь, растерян и ощущает себя даже не субъектом, а объектом, страдательным залогом того, что творится вокруг него, в связи с ним. И я радовался за него и завидовал чуть-чуть и еще больше – самому себе, осознавая всё духовное значение происходящего.

Потом была трапеза. И к ней вполне бы подошло пушкинское описание пира у киевского князя Владимира. Пира, на котором украли княжескую доченьку Людмилу. К счастью, здесь ничего подобного не произошло. Красть было кого, но Господь не попустил…

Во время трапезы был концерт силами детей и юношей из числа подопечных монастыря. Пели они хорошо и слаженно, голоса чистые. И всех нас, прежде всего, мое поколение и лет на 10-15 моложе, особенно тронула песня нашей юности «Люди идут по свету». Многие встали и стали подпевать о том, что, вроде, не много нам надо: была ба прочна палатка, да был бы нескучен путь…

Полная же программа трапезы, судя по началу, планировалась такой, что я и еще несколько человек благоразумно сбежали сразу после закусочной части, то есть до подачи первых блюд…

Порадоваться за Колосова приехали его друзья – фотографы, многих из которых знаю по гостеванию в нашем храме.

Выставка рассчитана на месяц, то есть к тому времени, когда я осилю труд по составлению этого текста, она уже станет историей. Пусть даже и славной…