СТАТЬИ
искать на странице
 
список статей

По материалам "Приходской газеты"
Е.Ланская.
Великая княгиня Елизавета Федоровна, новомученица российская

 
Скачать статьи в ZIP - 114кб.

 

Жизнь и смерть великой княгини Елизаветы Федоровны похожи на поэму. Ее образ как будто окутан романтическим флером. Еще бы: во-первых, она, по свидетельству многих современников, была потрясающе хороша собой. Очень характерно стихотворение, посвященное ей К.Р. - великим князем-поэтом. Я позволю себе привести его полностью, уж очень оно хорошо вписывается в этот образ полуангела:

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!

Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел, ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.

Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Во-вторых, ее головокружительный взлет: 19-летняя принцесса из крохотного немецкого герцогства становится одной из влиятельнейших дам в огромной империи. Кроме того, страшная смерть ее мужа, а затем и ее собственная гибель накладывают на ее служение некий трагический отпечаток, тоже зачастую с поэтическим оттенком.
Жизнь и смерть Великой матушки (так ее называли сестры созданной ею обители и их подопечные) были куда более реальны. Но в этой реальности, именно в том, что Елизавета была живым человеком, принадлежала своей эпохе, страдала и радовалась не отстраненно, не романтически, а по-настоящему, и заключено истинное величие подвига.

Принцесса Гессенская Елизавета-Александра-Луиза-Алиса (в семье ее звали Эллой) родилась 20 октября (1 ноября) 1864 года в Дармштадте. Она была второй дочерью Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IY и внучкой английской королевы Виктории. В семье было семеро детей. Впоследствии одной из ее младших сестер, Алисе, было суждено стать супругой последнего Российского императора. Герцогство Гессенское переживало в годы детства Эллы нелегкий период: участие в австро-прусской войне разорило страну.
Воспитывали детей довольно строго, например, старшие дети сами должны были следить за порядком в комнатах, помогать младшим. Мать Эллы, принцесса Алиса, основала целый ряд благотворительных учреждений (некоторые действуют и посейчас). Посещая госпиталь или приют, она часто брала с собой старших детей, стремилась развивать в дочерях сострадание. Большую роль в духовной жизни семьи играл образ св. Елизаветы Тюрингенской, в честь которой была названа Элла. Эта святая, родоначальница герцогов Гессенских, прославилась делами милосердия.
В 1873 году погиб маленький брат Елизаветы. Это было первое серьезное потрясение в ее жизни. Девочка дает обет целомудрия, чтобы не иметь детей. (Заметим, что, выйдя замуж, она этот обет не нарушила. Все это стало известным, когда духовника Елизаветы заставляли дать показания об оргиях, якобы бывших в стенах обители, а он в ответ предъявил медицинскую карту Матушки, где было написано: «Virgo»).
1878 год принес еще более страшную беду: в эпидемии дифтерита умерли сестра и мать Эллы. И тут юная девушка проявляет удивительную самоотверженность. Словно забывая о себе, она утешает отца, королеву Викторию; на нее и на ее старшую сестру Викторию ложится забота обо всем доме, о младших детях, особенно о шестилетней Алисе - Елизавета навсегда сохранила материнское отношение к младшей сестре.
В 1884 году наступает переворот в жизни Эллы: она выходит замуж за великого князя Сергея Александровича, брата царя Александра Ш. Сразу скажу, что Элла очень любила своего мужа. Вокруг их брака ходит очень много сплетен; я не знаю их источника, знаю только, что в письмах своих - разным людям, в т.ч. королеве Виктории, с которой была очень близка и откровенна, - Элла писала неоднократно, что счастлива в браке. Думаю, для нас этого достаточно.
Свадьба была очень пышной и тоже с элементом поэтичности. Например, по описанию Л.Миллер - ее книга о Елизавете Федоровне была первым достаточно полным ее жизнеописанием в нашей стране, - «Ее жених, Великий князь Сергей Александрович, зная, как она любила цветы, украсил все ее вагоны душистыми цветами исключительно белого цвета». Вы себе только представьте, какая красота - благоухающий поезд!

После свадьбы молодожены отправились в свое подмосковное имение Ильинское. И вот очередной поступок, характеризующий Елизавету как неординарного человека с открытым сердцем: вместо того чтобы беспечно развлекаться, как и положено женщине, только что вышедшей замуж за брата царя, она обходит дома крестьян в имении. И ужасается. Бедность, серость, отсутствие элементарной медицинской помощи... По ее настоянию Сергею пришлось срочно выписывать акушера для своих крестьянок, а в дальнейшем в Ильинском была устроена больница, периодически проходили ярмарки в пользу крестьян (гости Сергея и Эллы покупали всевозможные изделия местных умельцев). Кроме того, Элла горячо взялась за изучение русского языка. Овладела она им в совершенстве, говорила почти без акцента.
Довольно быстро у молодой четы появился круг друзей, которые любили бывать у них и в Ильинском, и в Петербурге. Элла великолепно справлялась с ролью хозяйки дома. Надо сказать, что она действительно была очень красива, многие считали ее внешность безупречной, еще будучи невестой, она считалась одной из двух лучших красавиц Европы. Но ни одна фотография, ни один портрет не могли передать эту красоту. Существует считанное число удачных фотографий Елизаветы, да и то, они изображают ее обычно вполоборота, и по ним нельзя назвать ее красоту необыкновенной. Видимо, все ее обаяние заключалось в красоте души, сиянии глаз, простой и изящной манере, доброте и внимании к людям. Она обладала очень приятным голосом, хорошо пела, рисовала, составляла с большим вкусом букеты цветов. Живое чувство юмора и такт привлекали ее собеседников. Она горячо верила в Бога, и, будучи еще протестанткой, вместе с мужем посещала православные богослужения.
В 1888 году Елизавета с мужем посетила Святую землю. Это паломничество произвело на нее глубокое впечатление. В храме св. Марии Магдалины у подножия Елеонской горы она сказала: «Как бы я хотела быть погребена здесь!» Ее пророчество исполнилось: сейчас ее мощи и мощи ее келейницы Варвары Яковлевой, пострадавшей вместе с нею, лежат в этом храме. У Гроба Господня Елизавета много молилась за Россию, за свою семью... Это время было временем духовного поиска. Перед Елизаветой встал вопрос о переходе в Православие.
На это было трудно решиться. Елизавету мучила мысль, что отец и все родные не поймут ее шага, будут объяснять его соображениями положения в свете, подчинения воле мужа и т.п. Она писала пронзительные письма отцу, брату, сестрам, бабушке.

«А теперь, дорогой Папа, я хочу что-то сказать Вам и умоляю Вас дать Ваше благословение... Я все время думала и читала и молилась Богу - указать мне правильный путь - и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином... Я бы это сделала даже и прежде, только мучило меня то, что этим я доставляю Вам боль и что многие родные не поймут меня. Но Вы, разве Вы не поймете, мой дорогой Папа?.. Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она Вам доставит боль... Прошу только маленькое ласковое письмо...» (Цит. по книге Л. Миллер)
Елизавета попросила составить для отца записку с разъяснением догматов православной церкви в сравнении с протестантским вероучением. Эту записку составил для нее протопресвитер Иоанн Янышев.
К сожалению, почти никто из родных не поддержал Елизавету в ее намерении. Ей пришлось получить довольно резкие ответы от отца и брата, и лишь две Виктории - сестра Елизаветы принцесса Баттенбергская и королева Виктория - не упрекали ее, а старались ободрить своими письмами. Православные же родственники из дома Романовых поддерживали Елизавету в ее решении. Таинство Миропомазания было совершено в Лазареву субботу 1891 года.
В том же году Сергей Александрович был назначен генерал-губернатором Москвы. Это была серьезная перемена всего уклада жизни для Елизаветы. Она стала первой светской дамой Москвы. Переезд из Петербурга в Москву, необходимость активно участвовать в светской жизни, бывать на приемах и концертах и устраивать их у себя - все это подорвало здоровье Елизаветы. У нее начались мигрени.

Здесь мне видится загадка души. Елизавета Федоровна была необычайно впечатлительна; в ее письмах можно найти сентиментальные ноты, события внешнего и духовного мира производили на нее сильное действие, подчас она сильно страдала от непонимания, от сплетен - сильнее, чем, может быть, другие на ее месте. И при этом, поставив себе цель сделать что-то ради славы Божьей и ради милосердия, она шла к этой цели, не колеблясь. Она, уже будучи настоятельницей обители милосердия, посещала трущобы, где царили ужасающая грязь, болезни и разврат. Она ассистировала на сложных полостных операциях. Она ухаживала за гнойными и ожоговыми больными. Те сестры нынешней Марфо-Мариинской обители, кто сейчас работает в ожоговом центре, после работы с трудом приходят в себя - она же ничем не выдавала, что ей трудно это все видеть. Как этой нежной женщине, любящей цветы и тихие разговоры, удавалось ради Бога преодолевать то, что не под силу самым крепким мужчинам?

Этот период был тяжким и еще по одной причине. Сначала умерла жена великого князя Павла Александровича. Сергей Александрович и Елизавета Федоровна очень дружили с этой семьей. Это было сильное потрясение для них. Умирающая родила недоношенного ребенка, которого выходили в Ильинском. Впоследствии великий князь Павел попал в опалу из-за своего второго брака, и двое его детей царской волей были переданы на воспитание Сергею Александровичу и Елизавете Федоровне.
А вскоре умер и отец Елизаветы. Она очень любила отца и тяжело пережила его смерть. Ее здоровье еще ухудшилось. Чтобы прийти в себя, она вместе с мужем совершила путешествие по Волге, а через некоторое время они посетили королеву Викторию.
Несмотря на все эти переживания, Елизавета Федоровна очень активно занималась благотворительной деятельностью, которую вела и раньше, но не в таком объеме. Положение генерал-губернаторши давало ей широкую возможность для дел общественного призрения. Если просматривать периодику 1890-х годов, в разделах по благотворительности довольно часто встречается имя Е.И.В. Елисаветы Феодоровны, наряду с прот. И.И.Сергиевым - о. Иоанном Кронштадтским. Самое значительное дело в этот период - Елисаветинское благотворительное общество. «Елисаветинское благотворительное общество, состоящее под Высочайшим покровительством Их Императорских Величеств и под Августейшим попечительством Государыни Великой Княгини Елисаветы Феодоровны, учреждено специально для того, чтобы... призревать законных младенцев беднейших матерей, дотоле помещаемых, хотя без всякого права, в Московский Воспитательный дом, под видом незаконных. Основанное в январе 1892 г., исключительно для столицы, и распространившее в конце того же года, с Высочайшего соизволения, свою благотворительную деятельность и на всю Московскую губернию, Елисаветинское общество встретило теплое сочувствие среди москвичей, что дало ему возможность в короткое время образовать Елисаветинские комитеты при всех 224 московских церковных приходах и открыть таковые же во всех уездных городах Московской губернии» (журнал «Детская помощь», 1894 г.) Деятельность Общества была тщательно спланирована и охватывала детей различных возрастов, обеспечивая их будущее.
Кроме того, Елизавета Федоровна возглавила Дамский комитет Красного Креста, а после гибели супруга она была назначена председательницей Московского управления Красного Креста.
С началом русско-японской войны Елизавета Федоровна организовала Особый комитет помощи воинам. При этом комитете в Большом Кремлевском Дворце был создан склад пожертвований в пользу воинов. Там заготавливали бинты, шили одежду, собирали посылки, формировали походные церкви.
Там 4 февраля 1905 года застал Елизавету Федоровну страшный взрыв. Никто из находившихся на этом складе не понял, что произошло. А Елизавета, вскрикнув: «Это Сергей!» бросилась бежать по коридорам дворца, в одном платье выбежала на улицу - кто-то набросил на нее плащ - и в стоявшей возле крыльца карете поспешила к месту взрыва. Зрелище было ужасно. Сильный взрыв превратил карету великого князя в груду щепок, а его самого разорвал, обезобразив до неузнаваемости. Снег вокруг смешался с кровью. Елизавета, стоя на коленях, собирала то, что несколько минут назад было ее мужем.

Следующие несколько дней Елизавета жила, как автомат, ничего не ела, взгляд ее оцепенел. Единственное, что ее поддерживало - это молитва и Причастие. И опять неожиданный поступок: в тот же день, в том же своем голубом платье, она поехала в больницу к кучеру великого князя. На вопрос, жив ли Сергей Александрович, она ответила: «он прислал меня к Вам». Кучер умер со спокойным сердцем. А через несколько дней Елизавета посетила в тюрьме убийцу мужа, Ивана Каляева. Она передала ему прощение от имени Сергея Александровича, оставила ему Евангелие. Более того, она подала прошение о помиловании террориста, но оно не было удовлетворено.
Вскоре после этого Елизавета Федоровна решила полностью посвятить себя служению людям. У нее было очень много прекрасных драгоценностей. Она отделила ту часть, которая принадлежала фамилии Романовых, и отдала в казну, еще небольшую часть подарила своим друзьям. Оставшиеся драгоценности продала, и на эти деньги купила на Большой Ордынке усадьбу с 4 домами и обширным садом, где и расположилась Марфо-Мариинская обитель. Движение сестер милосердия, начавшее разворачиваться со времени Крымской войны, было хорошо известно Елизавете: она, вместе с Сергеем Александровичем, была попечительницей Иверской общины сестер милосердия, участвовала в ее управлении и имела самое живое представление о возможностях такой общины. Но ей хотелось большего: возродить движение диаконисс. Диакониссы - служительницы Церкви первых веков - поставлялись через рукоположение, участвовали в совершении Литургии, примерно в той роли, в какой сейчас служат иподиаконы, занимались катехизацией женщин, помогали при крещении женщин, служили больным - одним словом, их роль была значительна. На Русь христианство пришло уже на закате этого движения, и диаконисс здесь никогда не было. Вот как описывает сама Елизавета Федоровна отношение части Российской Церкви к идее такой обители:
«Видишь ли, мы просили о присвоении имени «диаконисс», что по-гречески означает «служительницы», то есть служительницы Церкви, чтобы сделать наше положение в стране возможно более ясным: мы - организация Православной Церкви. А в интервью Гермогена (епископ Саратовский, член Синода - Е.Л.), опубликованном в газетах, нам брошен резкий упрек в подражании протестантизму, тогда как мы трудимся под прямым руководством митрополита, в постоянном непосредственном контакте с епископами... Церковь должна поддержать нас, не бросать, и, к счастью, в основном так оно и есть. Аликс (императрица Александра, сестра Елизаветы - Е.Л.) находит, что с нашим домом сестер все совершенно ясно, ну а я как раз с этим не могу полностью согласиться и надеюсь, коль скоро наш «чин посвященных» утвержден Священным Синодом, мы будем стоять на этом крепко и ожидать, что нас ясно и открыто представят стране как церковную, православную церковную организацию. Большего я не желаю. В любой день можно умереть, и мне было бы очень жаль, если бы такой тип обители - не совсем монастырь и, конечно же, не обыкновенная светская община - подвергся изменению... Все наши службы отправляются как в монастыре, весь труд основан на молитве...» (письмо Николаю П, цит. по книге «Материалы к житию...»).
Устав и строй обители были уникальны: они вобрали в себя, с одной стороны, опыт православных монастырей, и с другой - опыт западных общин диаконисс. Под руководством старцев Зосимовой пустыни, Елизавета вместе с придворным священником Янышевым и другими церковными деятелями разрабатывала устав обители. Они скрупулезно исследовали европейский опыт милосердной деятельности, в частности, в Германии. На родине Елизаветы изучали уставы общин диаконисс и остановились на Штутгартском уставе, как наиболее приближенном к возможностям России. Глубоко уважая путь русского монашества, великая княгиня полагала все-таки, что постоянная молитва, внутреннее созерцание должны быть конечным этапом и вознаграждением тех, кто уже отдал свои силы на благо служения Богу через ближнего. Впоследствии, согласно Уставу обители, предполагалось создать скит для того, чтобы потрудившиеся сестры по желанию могли принять монашество.

Основа жизни обители отражена в ее названии. Марфа и Мария - евангельские сестры, принявшие Христа у себя в доме. Марфа заботилась об услужении Господу. Мария же села у ног Иисуса и слушала слово Его. В принятом в Церкви чтении этого отрывка к нему прибавляются стихи из следующей главы, где Иисус говорит: «Блаженны слышащие слово Божие и соблюдающие его». Марфа и Мария - образ труда и молитвы. При посвящении сестрам выдавались четки с наказом непрестанно творить молитву Иисусову.
Первые сестры появились в обители в начале 1909 года. Их было всего 6, но уже к концу года их число возросло до 30, а со своего скорбного пути на Урал Матушка прислала каждой сестре по записочке - 105 записок. Сестрами обители могли быть православные христианки, девицы или вдовы, в возрасте от 20 до 40 лет (требовалось немало физических сил, чтобы выполнять такое служение). Сотрудницами же обители могли быть женщины любого семейного положения и не обязательно православные. Они приходили помогать обители в свободное время.

В апреле 1910 года епископ Трифон (Туркестанов), один из друзей-покровителей обители, посвятил первых 17 сестер во главе с великой княгиней в крестовые сестры. Они принесли обеты целомудрия, нестяжания и послушания, однако, в отличие от монахинь, по истечении определенного срока (1 год, 3, 6 и более лет) могли уйти из обители, создать семью и быть свободными от данных прежде обетов. По уставу, обитель должна была помочь таким сестрам, приготовить им приданое и поддержать их на первых порах.
Деятельность обители значительно отличалась от деятельности общин милосердия, бывших тогда в Москве. Общины милосердия ограничивались, в основном, медицинской помощью нуждающимся. По плану Елизаветы Федоровны, обитель должна была оказывать комплексную, духовно-просветительскую и медицинскую помощь. Для этих целей первые 3 года сестры исследовали жизнь беднейших семей, сведения о которых поступали в специальный почтовый ящик на стене обители. Исходя из установленных нужд, призреваемым часто не просто давали еду и одежду, но помогали в трудоустройстве, устраивали в больницы. Нередко сестры уговаривали семьи, которые не могли дать детям нормальное воспитание (например, профессиональные нищие, пьяницы и т.д.), отдать детей в приют, где им давали образование, хороший уход и профессию. Елизавета сама обходила Хитров рынок (самое «гнилое» место в тогдашней Москве, трущобы и притоны). Здесь ее очень уважали за достоинство, с которым она держалась, и полное отсутствие превозношения над этими людьми.

Сестры до своего выхода к призреваемым получали очень серьезную психологическую, методологическую, духовную и медицинскую подготовку. Им читали лекции лучшие врачи Москвы, беседы с ними проводили духовник обители о. Митрофан Сребрянский, человек выдающихся духовных способностей, и второй священник обители о. Евгений Синадский. Кроме того, приглашался о. Иосиф Фудель для ознакомления сестер с тюремной жизнью и способами облегчения нравственных страданий преступников. В обители были больница на 22 места (она намеренно не расширялась), отличная амбулатория, аптека, где часть лекарств выдавалась бесплатно, приют, бесплатная столовая и еще множество учреждений. По замыслу Матушки и отца Митрофана, обитель должна стать для всей России духовным центром, школой диаконисс, где сестры получали бы управление, поддержку и возможность нравственного обновления.
Поселившись в обители, Елизавета Федоровна начала жизнь прямо подвижническую: порой почти не спала, ночами ухаживая за тяжелобольными или читая Псалтирь над умершими, а днем трудилась, наряду со своими сестрами, обходя беднейшие кварталы. Кроме того, известные хирурги города приглашали ее ассистировать при сложных операциях.
Очень важную роль в просветительской деятельности обители играл Покровский соборный храм. Храмов в обители было 2; первый - в честь праведных Марфы и Марии - предназначался для сестринских молитв, а также для тяжелобольных, которые могли слышать богослужение из своих палат, прилегавших к помещению церкви. Второй храм - Покрова Пресвятой Богородицы - представляет особый интерес. Выстроенный в 1910 году крупнейшим русским архитектором А.В.Щусевым, расписанный М.В.Нестеровым и П.Д.Кориным, он сам по себе является ценным достоянием культуры, привлекающим внимание горожан. Но главное - благоговейные богослужения, совершаемые духовенством обители, а нередко - и иерархами Церкви при дивном пении сестер, и просветительские лекции и беседы, которые велись каждое воскресение в трапезной этого храма духовником обители о. Митрофаном и приглашенными им лучшими проповедниками того времени. Москвичи активно посещали эти занятия. В трапезной храма проходили также заседания Палестинского общества, Географического общества, духовные чтения и другие мероприятия.
Не оставила Елизавета Федоровна прежнюю свою деятельность. Она продолжала быть председательницей Московского комитета Красного Креста, посещала различные благотворительные учреждения. Во время войны активно заботилась о снаряжении армии и помощи раненым.
Трудно найти сферу социального служения, которая не была бы охвачена покровительством Великой матушки. Вот некоторый перечень ее обязанностей (далеко не полный: Елизавета Федоровна занимала в течение своей жизни более 150 должностей!)

Почетная председательница Дома воспитания сирот убитых воинов, Московского городского училища.
Председательница Елисаветинской женской гимназии.
Почетный член общества слепых, Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, общества спасания на водах.
Председательница Палестинского общества.
Попечительница Военного лазарета на Сивцевом Вражке, комитета о военных госпиталях, комитета передвижных храмов и госпиталей г. Москвы и т.д.
Эти общественные дела не были формальностью: Великая матушка вникала в суть каждого дела. Не избежала она и клеветы: во время I Мировой войны, желая помочь военнопленным, которыми были переполнены госпитали, она была обвинена в пособничестве немцам. Результатом протеста против того, чтобы Г.Распутин жил при дворе, явилось отдаление императрицы Александры от сестры.
С началом Февральской революции в обитель стали приходить агрессивно настроенные группы, угрожали великой княгине, искали оружие, якобы спрятанное там. Но первое время все обходилось благополучно, благодаря выдержке и мудрости матушки Елизаветы и отца Митрофана. Германия беспокоилась о судьбе Елизаветы Федоровны; кайзер Вильгельм, когда-то предлагавший ей руку, уговаривал ее уехать из России; одним из условий Брестского мира Германия ставила возможность для великой княгини свободно покинуть Россию. Но она отказалась покинуть свою новую родину и своих духовных чад, хотя ясно предчувствовала страшные события и говорила о мученическом венце, который ждет многих в обители.
В третий день Пасхи 1918 года чекисты увезли Великую матушку из обители и отправили вместе с сестрами Екатериной Янышевой и Варварой Яковлевой сначала в Пермь, а затем в Алапаевск. Сестрам было предложено сохранить жизнь, оставив свою настоятельницу. Елизавета Федоровна уговорила Екатерину уехать, передать в обитель известия об их положении и письма сестрам. А Варвара твердо решилась разделить участь Матушки.
Конвоировать Елизавету Федоровну московские солдаты отказывались, и поручено это дело было латышским стрелкам. Они видели в ней всего лишь одну из представительниц ненавистной династии Романовых, и она подвергалась различным унижениям, так что Патриарху Тихону пришлось ходатайствовать за нее. Но присутствие духа она не теряла, в письмах наставляла оставшихся сестер, завещая им хранить любовь к Богу и ближним.
5 (18) июля 1918 г., в день преподобного Сергия Радонежского, которого очень чтила Елизавета, на следующий день после убийства царской семьи, Елизавета Федоровна вместе со своей келейницей Варварой и еще 6 алапаевскими узниками - членами дома Романовых - была сброшена в старую шахту под Алапаевском. Бросали их живыми. Они получили при падении страшные увечья. Великая княгиня молилась: «Господи, прости их, ибо не ведают, что творят!» Когда тела были извлечены из шахты комиссией Колчака, было обнаружено, что жертвы жили и после падения, умирая от голода и ран. Великая матушка и там продолжала милосердное служение: рана князя Иоанна, упавшего на уступ шахты возле нее, была перевязана частью ее апостольника. Окрестные крестьяне рассказывают, что несколько дней из шахты доносилось пение молитв.

Тела алапаевских жертв были перевезены в Пекин, затем 2 гроба - Елизаветы и Варвары - отправлены в Иерусалим. Тела этих мучениц, в отличие от прочих шести, почти не подверглись тлению, а источали удивительный аромат.
В 1992 году Русской Православной Церковью великая княгиня Елисавета и инокиня Варвара причислены к лику святых новомучеников Российских.