Болезнь, охватившая весь мир, не обошла стороной наш приход, лишив нас общения с дорогими сердцу людьми. 19 сентября этого года, неожиданно для всех, кто его знал, в 68 лет прервался жизненный путь Бориса Михайловича Балтера. Его путь к православной вере был не простым и быстрым, а скорее глубоко осознанным и пережитым решением.

 

Борис Балтер родился в Кишиневе 6 июля 1952 года. Отец, Михаил Аркадьевич, был врачом, воевал, дошёл до Берлина. Известным в Кишиневе врачом был и дед. Поэтому в семье часто обсуждали врачебные вопросы. Мама была журналистом и работала на радио выпускающим редактором. Борис рос единственным ребёнком в интеллигентной семье, но несмотря на отличные успехи в учёбе в английской спецшколе, послевоенное детство оставило свой след. Он дружил с уличной «шпаной», и «неуд» по поведению часто появлялся в дневнике. Это едва не помешало ему получить золотую медаль. Настояла учительница – классный руководитель. Возможно, именно улица научила его отстаивать своё мнение и беречь независимость. В те годы вышла картина «Я родом из детства», где на большом экране впервые появился и спел Владимир Высоцкий. Его песни будут сопровождать Бориса всю жизнь.

«Как нас дома ни грей -
Не хватает всегда
Новых встреч нам и новых друзей, -
Будто с нами беда,
Будто с ними теплей...» (В.Высоцкий)

Несмотря на то, что в семье «царили» врачи, Бориса привлекла физика. Интерес к физике дал новый вектор - в Москву. С боем пробившись в 1969 г. через огромный конкурс и ограничения по пятой графе, вчерашний кишиневский школьник поступил на Физфак МГУ. Победа! Но радость первокурсника вскоре была омрачена преждевременным уходом матери. Пережив потерю, Борис окончательно вошёл во взрослую жизнь. В студенческие годы Борис жил в общежитии и пользовался авторитетом не только среди приезжих, но и у москвичей за свою начитанность, знание поэзии, языков. В компании играл на гитаре, пел песни Высоцкого, Окуджавы, иногда «Битлов». Залихватская манера поведения не покинула его и здесь. Как-то раз, «на спор» он умыкнул табличку «ЗАКРЫТО» из ресторана Пекин. (Конечно, чтобы заработать на ресторан, приходилось разгружать по ночам вагоны, а летом ехать по трудовой путёвке в стройотряд.) Ещё на 1м курсе Бориса покорила независимая и одарённая однокурсница Марина. В 1974 году, незадолго до защиты диплома они поженились. А через некоторое время оба уже имели красные корочки Московского университета.

 

Диплом Борис делал в ФИАН, но ему дали понять, что об устройстве на работу речь не идёт. Последовала череда отказов и в других местах, о причинах которых можно только догадываться. И вот, в 1976 году, вдруг удача, возможность получить работу в Институте Космических Исследований! Дистанционное наблюдение земли из космоса станет научным направлением его деятельности на долгие годы. Надо сказать, что Борис Михайлович любил работать в тишине, поэтому часто засиживался ночью. Его тесть, выходя на пробежку перед работой около пяти утра, часто желал ему «спокойной ночи!». Сотрудники закрытого НИИ, однако, не были настроены поначалу так же понимающе. Но довольно скоро поняли, что из себя представляет их новый сотрудник. Со временем Борис Михайлович получил полный карт-бланш в режимном институте. В 80-х, как и положено, встал вопрос о диссертации. Однако параллельно, видимо из-за способности Бориса Михайловича к языкам, его попросили помочь сначала монгольскому, а потом кубинскому дублёрам космонавтов. Он не отказал. Вознаграждением были заграничные командировки в Монголию и на Кубу, дружба и впечатления. Сил и желания на собственную защиту уже не осталось, и он твердо отвергал все предложения сделать научную карьеру, скромно отвечая, что ему довольно того уважения, которое вызывает его работа и статьи. Но семью необходимо было содержать, и Б.М.Балтер нашел выход, разработав методику, позволявшую проводить оценку рисков при разработке санитарно защитных зон предприятий. Это позволило за счёт договорных работ решить материальные вопросы.

 

Стоит отметить, что Балтер сочетал занятия физикой с феноменальными способностями к языкам и огромным интересом к литературе. Музыка была тоже его постоянным спутником в размышлениях и в поиске вдохновения: Шнитке, Бах, Бетховен. «Евгения Онегина» он знал наизусть настолько, что мог цитировать с любого места. Многие помнят выступление Б.М.Балтера и Аллы Смирновой на вечере поэзии Б.Л.Пастернака в Литературном музее. Что до языков, они давались ему легко. Латынь Борис выучил в детстве, чему способствовала профессия отца. Ещё в молодости он изучил итальянский язык, чтобы читать Данте в подлиннике, и любил это делать вслух. Он свободно владел английским, знал французский, испанский, немецкий, румынский. Глубокий интерес к Священному Писанию побудил обратиться к языкам оригинала - ивриту и греческому.

 

Вообще, интерес к духовной жизни стал целенаправленно развиваться у Бориса Михайловича со второй половины 80-х. Этому предшествовал интерес к Самиздату, журналу «Посев» и, появившаяся среди прочего, Библия. В какой-то момент Борис почувствовал необходимость в практических шагах и принял крещение. Это произвело сильное впечатление на отца Бориса. Жена Марина помнит тяжёлый и долгий их разговор. Но отец знал: если Борис принял решение, его не свернуть. Марина была крещена в детстве, сына Дмитрия в возрасте 7 лет стали водить в воскресную школу при храме на Пятницкой. Вскоре последовало и крещение детей - Дмитрия и Елены. Оказавшись, как и многие люди, искавшие внутренней свободы, на баррикадах у Белого Дома в 91-м, Борис понял, что гражданская деятельность не принесёт желаемого результата, и продолжил поиск свободы духа в книгах Н.Бердяева и В.Соловьева, в наследии святых отцов, в философии русского космизма Н.Федорова, П. Флоренского, В.Вернадского (размышления на эту тему содержатся в ряде статей, опубликованных в международном научном журнале «Философия и космология» и монографии «Ноосфера языком оптимального управления»). Накопленные знания требовали обсуждения, необходимо было делиться выводами. Поиск единомышленников привёл Б.М.Балтера в 2000м году через книги прот. Александра Меня в наш храм. Здесь Борис Михайлович нашёл не только единомышленников и духовного отца, но и возможность соединить свои знания Писания и масштаб мыслителя со служением и духовной жизнью. Многие помнят его выступления на приходских семинарах и конференциях, в группах по изучению Священного Писания. А его лекции с комментариями книг Ветхого и Нового Завета являются ценнейшим достоянием нашего прихода. Благодаря трудам Галины Товкай и Веры Толстовой на сайте храма уже сейчас доступны для чтения объёмные комментарии к книгам пророка Исайи и Иова. Работа по расшифровке аудиоархива продолжается, и желающие могут к ней подключиться.

 

Ещё одной важной гранью его деятельности стало участие в международной конференции межконфессионального диалога христиан из евреев, где Б.М. выражал православную позицию. Его коллеги из других стран относились к нему с большим уважением и глубоко пережили утрату, принеся приношение памяти в своих письмах. Вот соболезнование одного из них: «...Борис был одной из самых редких личностей, каких мне довелось встретить! Физик, тонко чувствующий поэзию, музыку, искусство, библейское слово, наставник, мистик, христианин, любящий Израиль и Церковь. Личность, о подлинной глубине которой вряд ли догадывались даже друзья. Его уход оставил незаживающую рану в наших сердцах.»

Внезапное расставание лишило нас возможности общения, а как много ещё хотелось обсудить с Борисом Михайловичем, задать вопросы... Но уверены, что расставание это временно, а в утешение нам остались вызывающие уважение труды, добрая память, и его задорная, немного детская, улыбка. Как созвучны сейчас сердцу стихи Булата Окуджавы, написанные в 1974 после ухода его друга писателя Бориса Балтера, двойного тёзки нашего Бориса Михайловича.

 

Не все ль равно, что нас сведёт в могилу — пуля иль простуда?
Там, верно; очень хорошо: ведь нет дурных вестей оттуда.
Я жалоб не слыхал от них, никто не пожелал вернуться.
Они молчат, они в пути. А плачут те, что остаются.
Они молчат Бог весь о чем — иные берега пред ними,
и нету разницы для них между своими и чужими.
К великой тайне приобщаясь, они уходят постепенно
под скорбный марш,
под вечный марш,
под польский марш,
под марш Шопена.