Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Татьяна Рябинина

Ходящие перед Богом.

Татьяна Рябинина. Лука Войно-Ясенецкий, архиепископ и хирург.

Святитель Лука прославлен и причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских для общецерковного почитания в 2000 году. Прославлен – слава в Библии – это всегда Божье присутствие. В святых оно является бесконечно разнообразно. Валентин Феликсович мог стать епископом, а мог бы и не стать, но мотивация каждого шага, каждого выбора его жизни вела к святости, потому что «Иисус всегда и вовеки тот же» и на всех путях зовет человека к любви жертвенной и служению до креста. Полжизни он не помышлял о священстве. Но я хочу говорить о нем с позиций нравственных и гражданских, потому что ходить перед Богом – это в сердце человека и не зависит от рода его деятельности или масштаба личности, это путь к жизни и святости. Значит, первая часть его жизни тоже заслуживает прославления, только в другом исповедничестве.

В юности Валентину Феликсовичу Войно-Ясенецкому пророчили судьбу замечательного художника – он выбрал медицину: это нужнее людям. Один из лучших в университете, он выбирает судьбу «мужицкого доктора» – земского врача. Это тяжелейшие условия жизни и работы: больничка на 5-15 коек, 20-30 тысяч человек (иногда больше) в уезде на участке радиусом 15-20 верст, по которому в любую погоду по российскому бездорожью верхом, на телеге, а то и пешком врач спешил к больным. (Условия жизни бывали настолько трудны, что бывало, жена с детьми уезжала пожить у родни). Медицинского оборудования недостаточно, оно не лучшего качества, нет лекарств, а болезни самого разного свойства. Он делает массу операций, и условия требуют огромной изобретательности в этом его деле. Но к подобному он привык еще во время русско-японской войны, когда, уехав прямо из университета, уже тогда стал универсальным хирургом. И там, в самом начале своих трудов, понял, как важно решить проблемы гнойной хирургии, что требует длительных исследований. Это стало его темой на всю жизнь, ведь 1904 год – не последняя война в его жизни, а работа в земствах укрепила его в этом убеждении. По местам его земских трудов можно изучать географию нашей глубинки – только не городов, а сел. И везде в центре его внимания люди. Это видно даже по историям болезни, которые Войно писал, по тому, как он хлопотал о просвещении сельских врачей, о создании библиотек, открытии школ, распространении журнала «Хирургия» и проч.

Для него неразрывны практика и наука. На какое-то время выбирается в Москву, готовя диссертацию. Но задачу перед собой ставит новую и тяжелейшую, необходимую практически, которая обогащает мировую медицину, открывая и разрабатывая проблемы местной анастезии. Не всякий из нас знает, что за местное обезболивание надо благодарить его. Книга об этом принесла ему известность в медицинских кругах многих стран.

Заболела туберкулезом жена. Считалось, что вылечит сухой и жаркий климат. Нашлась работа в городской больнице Ташкента. Перебрались туда. Больница чуть лучше земских. Это конец 1916 года.

И так прошла ровно половина жизни – 42 года. Можно не сомневаться: это было подвижническое хождение перед Богом. Дальше Бог позвал к подвигу.

Революция, и с ней гражданская война, смута, восстания, отовсюду везут раненых, ползут слухи, пишутся доносы. По одному из них в 1919 году его едва не расстреляли. Спасла случайность: мимо проходил кто-то из местных вождей, которому Войно перед тем спас жизнь. Вскоре его жена умерла от потрясения того дня. Читая над ней Псалтирь, услышал, кто возьмет на себя заботу о детях – у него три сына и дочь. Все это обострило его размышления о Боге. Тогда коллеги заметили, что перед операцией он осеняет себя крестом и крестит больного. Однажды больной возразил: «Зачем? Я мусульманин». Последовал ответ: «Бог один. Под Богом все едины». Начались гонения на церковь – повесил в операционной икону. А в 1921 году, за месяц пройдя все этапы посвящения, на Сретение стал священником. «Ваше дело не крестити, а благовестити» (1Кор. 1:17) – было ему напутствие. Хотя труд в клинике остался таким же напряженным, ряса вызывала неодобрение коллег, как они его ни любили. Люди церкви стали для него не меньшей заботой, он много проповедовал. И тут в одной из клиник возникло «дело врачей», и, конечно, показательное. Отца Валентина привлекли как эксперта, но в расчете повернуть дело и против него. Вот запротоколированный эпизод. «Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?» – Отец Валентин: «Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей вы, гражданин общественный обвинитель?». «Как это вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве вы его видели, своего Бога?» – «Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил». Он оказался хорошим адвокатом. Дело развалилось.

Но гонения нарастали. Церковь обезглавливали. Когда в мае 1923 года в Ташкент прибыл ссыльный епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), имевший от патриарха Тихона поручение тайным образом рукополагать в сан епископа, о. Валентин принял монашеский постриг под именем Луки и 31 мая стал епископом (для этого пришлось ехать под Самарканд, где отбывали ссылку еще два епископа). Лука возглавил Туркестанскую епархию, успел отслужить свою первую воскресную всенощную и литургию в кафедральном соборе. Вот отрывок из произнесённой им проповеди.

 «Мне, иерею, голыми руками защищавшему стадо Христово от целой стаи волков и ослабленному в неравной борьбе, в момент наибольшей опасности и изнеможения Господь дал жезл железный, жезл архиерейский и великой благодатью святительской мощно укрепил на дальнейшую борьбу за целостность и сохранение Туркестанской епархии».

 Через неделю он был арестован. Из тюрьмы он написал прихожанам свое завещание хранить чистоту церкви. Был судим сразу по пяти уголовным статьям и сослан в Енисейск. Там сначала его приняли как врача, дали вести прием больных. Церковь была занята обновленцами. Но владыка был непреклонен: служил архирейским чином на дому, обличал новоцерковников, проповедовал, ходил только в рясе. В один из первых дней пришел мальчик, потерявший зрение из-за какой-то распространенной там глазной болезни. Войно не раз делал операции на глазах – мальчик прозрел. Росла слава врача и архиерея. Власти не могли потерпеть его растущей популярности. Выслали дальше, в Туруханск. Когда там повторилась та же история, отправили еще дальше – пешком по замерзшему Енисею, как выразился начальник, «на Северный Ледовитый океан» – деревня в 230 км за Полярным кругом. Сопровождающий милиционер рассказывал: «Когда я его провожал, у меня было чувство, будто я самого Аввакума веду». Замерзшего, его оставили в каком-то станке на 2 дома. В третьем, нежилом, он и коротал зиму 1924 года. И погиб бы, если бы туруханские жители всем поселком не потребовали возвращения врача, когда в больнице умер крестьянин от неправильного лечения. Это тогда, когда в Европе медики перепечатывали и изучали его статьи о методике конкретных операций.

В 1926 году, возвращаясь из ссылки, сделал в Красноярске показательную операцию по возвращению зрения. В Ташкенте служить стало невозможно, работать запретили. Вел прием на дому. Верующая молодежь обходила город и приводила к нему больных, – их и лечил.

Далее последовала вторая ссылка (Котлас, Архангельск), за ней третья. Между этими двумя ссылками в 1934 году была издана первая часть «Очерков гнойной хирургии», которая сразу приобрела мировую известность. Работал, мечтая передать громадный врачебный опыт. Но 1937 год его не обошел. Повода не было, но обвиняли в создании сети контрреволюционных организаций при приходах, пропаганде, шпионаже в пользу иностранных государств и убийстве пациентов при операциях. Пятеро его содельников, не выдержав, признали вину, их расстреляли. Владыка вел свое сражение два года, били, не давали спать по 13 суток. Когда он объявил голодовку, через 18 дней его перевели в городскую тюрьму, дело перевели в разряд уголовных. Поэтому опять ссылка – севернее Красноярска. Пишет властям письма о необходимости доработки и издании «Гнойной хирургии». Получает разрешение на книжные посылки. Пишет, уходит молиться в лес, оперирует, этого в Мурте делать некому.Когда началась война, написал Калинину просьбу отложить продление ссылки на время после победы, а сейчас дать ему возможность работать для фронта. Письмо не пошло дальше Красноярска, но город становился центром сибирских эвакогоспиталей и власти решили использовать его. Так ссыльным, без платы, без пайка, жил в какой-то клетушке при госпитале, оперировал, урывками возвращался к рукописи. Когда начались голодные обмороки, выписали паек. Но вскоре пришла известность: стал консультантом госпиталей Красноярского края и главным хирургом эвакогоспиталя, обучал врачей.

Когда обстановка с открытием второго фронта потребовала изменить отношение к Церкви, вспомнили, что он архиерей. 27 декабря 1942 года епископу Луке, «не отрывая его от работы в военных госпиталях», было поручено управление Красноярской епархией с титулом архиепископа Красноярского^.. Правда, в городе церквей не осталось. Он добился открытия небольшой церкви в 5 км от Красноярска. Был счастлив. «Если бы ты знал, как туп и ограничен атеизм, как живо и реально общение с Богом любящих Его»,– пишет сыну. Поворот в политике по отношению к Церкви изменил его судьбу. Из Сибири – в Тамбов, но потом в Симферополь: все-таки такой непримиримый неудобен вблизи. И везде то же: открывает церкви, проповедует, создает приходские общины, оперирует, консультирует, работает над главным своим детищем даже после того, как книга вышла и была оценена, а автор награжден. Потом операции пришлось прекратить из-за наступившей слепоты (зрение Войно стал терять еще во второй ссылке, а работая в Красноярске, уже видел только одним глазом). В последние годы служил, проповедовал, диктовал свои богословские труды и воспоминания. Прихожане записывали проповеди, чтобы они дошли и до нас.

Это вторая половина его биографии – еще 42 года. Такова жизнь и житие святого мученика, о котором сложено много легенд, отражающих чаяния людей о герое добром и независимом. Народ составлял про него Эпос героический, с подвигами и чудесами – чудесами, творимыми врачом (слепые прозревают, хромые ходят, обреченные поднимаются с одра – как этого людям не хватало! А оно было!), и чудесами иными – смиряющими власть перед данными Богом дарами («так всю ссылку в архирейском облачении и проходил, и генерала ему дали, и Сталин ему звонил»…) В совсем недавнем документальном о нем фильме есть рассказ ветерана про железные ребра, которые Лука ему вставил «и магнитом скрепил. Так с железными ребрами и хожу». Жива легенда.

Приходские встречи

18-20.05.2018. Что значит Ходить перед Богом?